Перевернутая страница
Наша новая статья должна была быть посвящена арестам бизнесменов, но Михаил Борисович предложил тему, от которой мы не могли отказаться. Нас не останавливал даже риск общественного возмущения нашим «бездарным мышлением» или наши попытки отмыть мундир закона, который был сильно испачкан и во многих местах продырявлен.
Эту тему Ходорковский обсуждал в интервью Spiegel. Все делалось в рамках закона, пока государство не начало атаку на нашу компанию в 2003 году. Я был бы плохим бизнесменом, если бы не воспользовался этой возможностью, если бы закон позволял нам платить на 20% меньше налогов. Я повторяю это снова. Мы можем осудить уклонение от уплаты налогов, только переосмыслив старые законы или незаконно используя их с нуля.
Я никогда не забуду, сколько уважаемых представителей закона в страхе приходили к нам в 2004 году и задавали такие вопросы, как. . Я подписал это. Я подписал это. Мы убеждены, что эта тема представляет интерес как для профессионалов, так и для широкой общественности.
Если наша страна похожа на волшебный Беловодье или Шамбалу, то можно написать прекрасную статью о том, как юристы ответственны на Западе и как они должны быть ответственны в России. Однако сегодня важнее найти ответы на вопросы о реальной ситуации и текущих обязанностях юристов. Очевидно, что если юрист составляет фиктивный договор купли-продажи недвижимости, заверяет его у знакомого нотариуса за «небольшой процент», а затем продает недвижимость вместе со своим знакомым, мы имеем дело с с примитивной организованной преступностью. И все это делает Глеб Жеглов.
Нет необходимости придерживаться очевидных примитивов. Чем занимаются юристы в любой фирме, если они не имеют дело с судами? Ответ один и тот же: они делают то, что должны делать. Предоставить консультацию. В той или иной форме, будь то заключение о соответствии законодательству определенного режима или проект, рекомендованный к использованию. Как применить эти выводы к компании — вопрос внутренней бюрократии. Бюрократическая сфера, свободно плодящая всевозможные административные задачи, находится под бдительным византийским контролем олигархов, чье отношение к юристам породило различные виды менеджеров. Нет, они не могут взять бюджет до «грязных трюков», передав его контролирующему вице-президенту совета. Руководители, менеджеры различных специальностей, получают заключения, внимательно читают их, изучают, консультируются и, самое главное, редко выполняют рекомендации, данные юристами в ходе своей работы. В большинстве случаев сам факт вынесения заключения приравнивается руководством к выдаче помилования. Это позволяет избежать необходимости беспокоиться о требованиях как закона, так и самого заключения. Попытки указать руководителю на ограничения могут быть встречены вопросом: «Разве вас не заботят деловые интересы вашей организации? Хотите ли вы получить годовую премию?» вы встретите строгий отказ.
За примерами далеко ходить не надо. Достаточно вспомнить многочисленные заключения различных внутренних и «внешних» юристов по CATF и другим известным схемам внутренней оффшорной налоговой оптимизации. Такие мнения не включают безоговорочное одобрение соответствующего режима. Все юристы сговорились указать на то, что эта система политически опасна и может быть пересмотрена с помощью уголовной процедуры prima facie, независимо от каких-либо формальных законодательных ограничений, если политика правительства изменится. Не ссылаясь на англо-американское законодательство, юристы отметили, что такая схема должна иметь реальную экономическую цель и осуществляться только в контексте нормальной экономической деятельности, а не как независимая «сделка» для оптимизации налогообложения. Внешние консультанты поставили столько условий для его достоверности, что любой, кто дочитал статью до конца, сразу же задался вопросом, зачем платить за выводы, если условия невозможно выполнить в реальном мире. Они будут задаваться вопросом, почему они должны платить за заключение, если условия невозможно выполнить в реальном мире.
Чего же хотели олигархи от своих адвокатов? Можно сказать, что юристы должны были определить границы толкования закона. В 99% случаев юрист имеет четкий закон и может объяснить его ответственным за систему, сигналы и убедительные твиты в течение пяти минут. В случае хороших отношений с компетентными структурами (при наличии управленческих ресурсов). Поэтому работа юриста соответствующей структуры проста. Это проведение границ. Как только граница перейдена, начинается опасность «прогнуть» закон структуры в текущем состоянии отношений с властью. Чем сильнее структура, тем шире закон.
Следует признать, что на Западе ситуация почти такая же, только правила «обхода» закона другие и гораздо более узкие. Говорить, что законы фермера Джона и Microsoft, с их сотнями юристов и огромными бюджетами, одинаковы, довольно глупо. Слово скептикам: олигархическая модель правоприменения, существовавшая в России в 1990-е годы, постепенно меняется на модель, удобоваримую с точки зрения цивилизованных стандартов и верховенства закона. Можно подумать, что юристы крупного бизнеса ошиблись. Конечно, очень часто они ошибались, потому что даже законодатели не понимали содержания законодательства 1990-х годов, но и работодатели этих юристов также часто ошибались, потому что неправильно оценивали свои отношения с властями. Они ошиблись в том, насколько можно расширить рамки соответствующего закона за счет административных ресурсов. Теперь, скажет искушенный читатель, почему вы, такие умные и понимающие, ушли в отставку и работаете в таких «кооперативных» условиях, а не ловко прогибаете закон под волю руководства. Ответ прост. Именно поэтому сам режим, директора компаний, главы министерств, которые родились в России, жили в России и все прекрасно понимали, не ушли в отставку. А заключение адвокатов олигархов остается неотъемлемой частью непростой истории развития российской правовой системы, как и статья о спекулятивных или валютных операциях. На практике не стреляйте в пианиста, а играйте лучше, если можете.
