Стихи как диагноз
Поэзия Екатерины Фишер талантлива и музыкальна. Он обладает редким даром поэтически рассказывать детям о природе. Это перспективное творчество является настоящим сокровищем нашей культуры и нуждается в поддержке и заботе. Когда они перестанут уничтожать таланты в нашей стране?
Владимир Смирнов — композитор.
Я хотел бы стать песчинкой и упасть на землю. Я хотел бы быть зеленой травой — чтобы знать, где расти. Я хотел бы быть снежинкой — чтобы знать, куда лететь. Я хотел бы быть высокой горой, на которой я мог бы стоять. Кэтрин Фишер.
И перед этим практически невозможно устоять. Дни «Великого испуга», казалось, остались в прошлом. Но то, что произошло с моим старым знакомым, который долгое время работал нейропсихиатром, очень напомнило те дни. И сценарий похожий — жалоба от соседа. Это был февраль 2013 года. Катерина была занята стиркой. Внезапно тишину нарушил звонок и звон в дверь. Представители трех ведомств — полиции, РЭУ и психиатрического отделения — немедленно ворвались в квартиру. Они искали какую-то лужу. Они забрали его, ничего ему не объяснив. Я долгое время понимала, что должна стирать свою одежду в стиральной машине, но меня не отпускали. Только в октябре суд официально объявил о принудительной госпитализации Кациарины. И только когда летом он согласился на перевод в областную больницу под Чеховом, особенно когда преступники проходили принудительное лечение. Но он не пожалел об этом. По крайней мере, он подышал свежим воздухом.
В августе я хожу босиком, вдыхая свежесть лета. Я иду по асфальту, шумит дождь, бегают попугаи и просят проводить меня в пустынный парк, где жизнь наносит контуры дня на цветы среди травы. Там она ухаживала за больной старушкой. Позже он вернулся в «Матросскую тишину». Горькие осенние листья прощания — нежное тепло, но рождается звук живого времени. Моменты радости, свободы, моменты… нет, не пустоты — рождения самой природы и вечности из ее линий.
Только в конце осени она попросила руководство больницы отпустить ее домой, хотя бы на время, чтобы убедиться, что она хорошо себя чувствует. И ее новый врач был не против. Но. За окном снова была зима. И Катерина не знает, когда она выйдет из тюрьмы и увидит дом, где завяли все цветы, которые она с любовью ухаживала, цветные камни, ожерелья, в целебную силу которых она верила. Она могла прогуляться по тропинкам в Измайловском лесу и увидеть все, кроме стен больницы и тюрьмы с колючей проволокой за окнами. В отличие от заключенных, ему не разрешается выходить на прогулки без присмотра родственников. А у него их нет. Ее мать и сестра умерли при загадочных обстоятельствах в одночасье во время ее очередной госпитализации. Но мир природы находится не только вне ее, но и внутри нее, возникая без бумаги и стекла.
Очертания берез, дуновение ветра, только грозные стволы деревьев, молчаливо принимали. Бриллианты зимней красоты сорваны, березы стоят в голом мире, ветви трепещут и ночь смеется Только зимние истории служат здесь.
Психоневротический диспансер № 9 выпустил сборник стихов пациентки Екатерины Фишер. Наполненные живым и трепетным чувством природы, стихи очень светлые и искренние и адресованы в основном детям. Авторы с любовью и тщательностью подобрали фотографическую интерпретацию каждого стихотворения и снабдили предисловием, в котором с восхищением и теплотой говорится об уникальности поэта и богатстве его духовного мира. Правда, авторы получили всего несколько экземпляров. Но, как говорится, мастер есть мастер. Через год поэт имел только один экземпляр, но пытался получить еще как минимум два. После того, как она с волнением сообщила мне об этом по телефону, я увидел ее только через восемь месяцев в больнице под поэтическим названием «Матросская тишина». Стены с колючей проволокой, башни, отделяющие его от знаменитой одноименной тюрьмы. Стихи, написанные в больнице, изымаются во время обыска, а также номера телефонов и другая информация. Ее надбровный мешочек также обыскивают. Я предполагал, что Катя (мы были знакомы с юности) попала в больницу с негативными эмоциями после посещения, но я не мог предположить, что ее приговорили к пожизненному заключению. И это было именно то, с чем он сейчас столкнулся. Дисквалификация является стандартной практикой в судах и принимается в большинстве случаев. Ей доверительно сообщили, что в аптеке работает «санитар». Именно в клинике ей поставили диагноз «алкоголик». Тогда ее врач махнул рукой и сказал, что, по его мнению, это не так. К сожалению, этот врач вскоре покинул отделение. Вы видели Фишера восемь месяцев назад. Я не могу судить, как он сейчас», — сказала мне заместитель главного врача, не отрываясь от своего мобильного телефона. Возникает вопрос: что здесь исцеляется, а что отключается? В чем причина такой неустанной «заботы» о благополучии пациента с «удивительно чувствительным психическим миром»? Причина в том, что у нее двухкомнатная квартира и нет родственников, которые могли бы ее защитить. Она даже не может вызвать адвоката, так как не имеет права на пенсию. Доверенности нет. Все ее просьбы игнорируются.
Далее следует краткая история Кэтрин Фишер. В апреле 2015 года она была отстранена от участия в суде без свидетелей, без адвоката и даже без медицинского сопровождения. Приговор был зачитан другим врачом отделения, который поставил ей ряд психиатрических диагнозов, выходящих за рамки установленных экспертизой соседки, и злонамеренных измышлений. На следующий день они наконец отвезли ее домой и дали ей возможность оплатить счет PPC, но забрали деньги, которые она сняла, чтобы защитить своих адвокатов. Они также забрали ее банковскую книжку и ключи от квартиры. Через несколько дней ее отправили в 10-ю электротехническую больницу с одной лишь копией паспорта. Там они бдительно следили за тем, чтобы он ничего не писал и не подписывал. Кроме того, он может обжаловать решение суда еще в течение месяца. Однако это невозможно без приговора суда, а приговор не может быть вынесен никому. Это порочный круг. И некому его защищать. Обвинение не принимает эти доводы. Так называемая Ассоциация независимых психиатров также не существует. На сайте организации говорится: «Не бойтесь психиатров. Реестр был упразднен в 1990-х годах», он начинается с призыва: «Реестр был упразднен в 1990-х годах. Не дай Бог вам переступить эту черту. В этой ситуации единственным выходом было срочно искать опекуна. Тогда одна моя знакомая верующая женщина пообещала найти для Катерины опекуна. Трудно описать, через какие испытания ему пришлось пройти, чтобы получить сертификат. Ей пришлось очень постараться, чтобы получить ключи от квартиры и подготовить все для начала ремонта за свой счет (денег на ремонт не дали). А все справки, которые она собрала, оказались недействительными, и ей пришлось забирать их по месту жительства. Затем соседка с триумфом заявила, что Катя никогда не вернется домой и квартира будет принадлежать ей.
Недовольные опекуны перестали отвечать на звонки, и Катю навсегда отправили в далекий интернат. Накануне ее отъезда я принес ей туфли. Молодые медсестры, тщательно обыскавшие пациентку, помогли мне убрать ее обувь в шкаф, прежде чем она ушла. Катя подарила мне маленькую статуэтку, которую ей вручили как победительнице поэтического конкурса. «Мне это не нужно», — с горечью сказал он. Я не мог ей помочь. К сожалению, это не единичный случай. Недавно умер художник, поэт и эссеист Иосиф Гинзберг. Потеряв свое альтер-эго с согласия психушки, он не захотел попасть в психиатрическую больницу и более 20 лет вел бродячую жизнь. А студент Эврос, который руководил детской театральной студией и читал лекции по творчеству Тарковского, потерял свою квартиру при почти таких же обстоятельствах, что заставило его всю жизнь ходить к соседу в психиатрическую больницу. Вера спасает положение. Он считает это послушанием. Конечно, такое случается не только с творческими людьми. За пожилыми холостяками идет настоящая охота квартирной мафии. Он часто попадает в психиатрическую больницу. Не думайте, что это не может повлиять на вас, что это не имеет к вам никакого отношения. Москва. 11 дек 2013 (Корр. Итар-ТАСС) В России зарегистрировано более четырех миллионов психически больных пациентов. В целом, в психиатрической помощи в той или иной степени нуждаются не менее 14% россиян, то есть более 20 миллионов человек. Об этом заявил Зураб Кекелидзе, главный психиатр Министерства здравоохранения Российской Федерации, на церемонии открытия V Национального конгресса по социальной психиатрии. Он показывает, как развивается этот вид помощи.
Есть ли права у психически больных пациентов? (Согласно документам Форума) Действующее законодательство предоставляет психиатрам множество прав, позволяя им решать многие вопросы по своему усмотрению. Согласно закону, невозможно заставить человека вылечиться и стать счастливым, поэтому только по решению суда его можно принудительно поместить на лечение в психушку. Разве это не очевидно? Очевидно, что это не так. Кроме того, принимаются законы о принудительном лечении, а люди, не совершавшие преступлений, отдаются под суд. И даже наоборот: против многих из них совершаются преступления. До суда люди отбывают неограниченные сроки заключения, во время которых их здоровью наносится непоправимый вред. И никто не несет за это ответственности. Затем людей насильно переселяют из квартир в интернаты, часто с помощью поджога. И квартиры. За ними закреплены пациенты до самой смерти», — заверил меня заместитель директора больницы, врач. Это, конечно, очень успокаивает, но только не законных владельцев — тех, кому эти квартиры больше не нужны. К сожалению, их охота не прекращается.
