«Мы видели старцев»
Сегодня исполняется девять дней со дня смерти Андроники, монахини, урожденной Матроны Ивановны Писклевой. Она выросла в эрмитаже Гринских и была старшей монахиней Гринских, ныне известных как Святые.
Ее отец, Иван Кириллович, был духовным сыном монаха Серафима (Америна), который в 1930-е годы подвергся гонениям за приют монахов и странников и был сослан вместе с будущим святым Зиновием (Майга), тоже из Гульхова. Архимандрит Виталий (Сидоренко) жил в семье Писклевых, скрываясь от преследований властей. Избранные воспоминания о недавно умерших.
Патриарх Святейший Алексий II неоднократно говорил архиепископу Алексию (Фролову): «Мы встретились со старцами». Монахиня Андроника была одной из них. Господи, прими ее душу.
Мама, не морочь мне голову, скажи, когда».
Матрона Ивановна Пискрева, монахиня Андроника Глинская В скиту была отслужена длинная литургия. А мы были маленькие: ходили на исповедь, выходили на улицу и садились на скамейку. А служба началась в 4 утра. И это продолжалось до трех часов дня. Иногда мы падали. Братья просыпались в своих кельях на службу, а мы, паломники, могли спать там же на полу, в своих пальто. А летом они спали там в гробах. Они были повсюду на улицах, деревянные и сломанные. И на службах всегда было столько же исповедников. Могут ли дети действительно справиться с этим?
— Мама, скоро ли закончится обслуживание?
— Мама, скоро ли закончится обслуживание?
-Мам, перестань нести чушь и скажи нам, когда.
В центре — архимандрит Серафим (Америн), справа — архимандрит Андроник (Лукас), слева — архимандрит Серафим (Романцов). Я только что уснул. В маленьком коридоре за печью стояла скамейка. Иногда отец заставлял своего отца сидеть там. И в церкви стояли трудоспособные люди. Мы пошли на исповедь и сели на скамейку возле храма. И вот отец Серафим (Америн), пастор Гринский, прекратил исповедь, вышел и вывел нас из тревоги, как котят, — обратно в храм. Он был строгим священником!
— Остановись! — Какой позор — на глазах у всех.
Помню, когда ты выполз на крыльцо, мама взяла тебя на руки и вернулась к отцу Серафиму:.
— Проповедуйте моей дочери.
Это повсюду в Церкви:!
— Где ты был?! Где ты был?
— Отче, Я стоял на кресте… -и мои руки дрожали.
Он был настолько строг, что последовал за монахинями по лестнице на второй этаж. И пастор, отец Серафим, тоже.
«Не выходи замуж».
О. Андроник (Лукаш) и отец Андроник (Лукаш) были матерями — его уже жалели. Отец Андроник — это любовь. Он тоже был строгим. Он был духовником отца Виталия (Сидоренко). Он относил свои вещи паломникам и монахиням, а когда отца Андроника не было дома, брал все из своей кельи и пророчествовал. Когда отец Андроникос вернулся, он схватил его за шиворот и бросил на лестницу.
Но ему было жаль нас, детей. И наши братья. Помню, что монахи ели груши перед Глинским Спасом — там в монастыре росли груши. Отец Серафим запретил, а отец Андроникос разрешил. Потому что они голодали. И отец Серафим сказал: «Режь груши». И они их разрезали. Он был очень строгим. Он отсылал монахинь.
Он постоянно говорил нашим матерям: «Расскажите мне! И не выходите замуж». А наш отец все время преследовал нас в монастыре. Отец Виталий, я и моя сестра были принуждены к религиозной жизни за 40 лет до того, как мы взяли его. Так они сделали нас миндальщиками: с Андроникой и Виталией.
И когда мы были еще молодыми, мы пришли к отцу Серафиму Романцову и сказали:.
— Мы — дети Ивана Кирилловича.
А его отец уже был слепым.
— Вы старше или моложе?
— Не выходите замуж.
— Не выходите замуж. Прочитайте молитву «Отче наш» три раза, и вы будете спасены. Не выходите замуж.
— Лиза, где твоя сумка? Ваша кружка там? Твоя толстовка там?
Все они имели пророчества.
«Отец, забери меня!
Помню, ухожу, а отец Андроникос мне говорит:.
— «Попрощайтесь с Груховым.
— «Я буду там», — говорю я.
— «Если повезет», — говорит он.
Я снова начинаю успокаивать его: — Я буду там.
— «Если повезет», — повторяет он три раза.
Я уехал, прошло некоторое время, наступил 1974 год, наступил март. Отец Андроникос умер 21 числа того же месяца, и я получил телеграмму. Я говорю своей маме.
— «Матушка, отец Андроникос умер», а он ничего не говорит. Сама она в то время уже была больна.
-Отец, отец Андроник умер, я еду в Тбилиси — он тоже молчит…. Но дни здесь проходят спокойно.
27 сентября в Тбилиси хоронят моего отца, и в тот же день хоронят мою мать.
Приближается 26 сентября. И моя мать все еще там:.
-Отец, возьми меня! Отец, возьми меня! -и на третью ночь, когда умер отец Андроник, он умер на моем плече.
В Тбилиси моего отца хоронят 27 числа каждого месяца, и в этот же день мы хороним мою мать. В то время в Гульхове не было священников, и вдруг они пришли к нам. Все не так сложно. В то время все церкви в округе были закрыты, и сам Глинский скит был закрыт надолго, но настоятель Глинки приехал к нам. Он провел поминальную службу по своей матери в своем доме. Он также похоронил свою мать. Мы похоронили нашу мать. Во время 40-дневного пребывания отца Андроника мы ездили в Тбилиси.
Феодоровская Благословение от иконы Божией Матери
Митрополит Зиновий (Майга) во время Божественной литургии.
Я помню процессию отъезда монахинь, стоящих с большими свечами. Выходит митрополит Зиновий (Мажуга). У нас у всех были очень большие свечи. Когда все закончилось, я пришел к архиепископу Зиновьеву и запыхался.
— «Я не могу ничего сказать», — сказал я.
— Мотя, детка, я тебя понимаю. Твоя мать заслужила это. Он взял то, что принадлежало нам. Теперь отдыхайте», — благословил он.
Когда мы выходили из церкви после панихиды, моя мама Мария, которая помогала моему отцу Виталию (Сидоренко), была там, чтобы встретить нас.
— Сестра Мария, дай отцу Виталию 20 рублей и скажи ему, что наша мама умерла.
Сестра Виталия (Сидоренко).
— Он запомнил ее надолго. Он скучает по всем вам.
— Где; — Отец Виталий никогда не появлялся у отца Андроника.
Он говорит следующее.
— Приходите завтра.
И он повез нас к отцу Виталию, повез смотреть икону Божией Матери Федоровская — сначала благословил меня, потом маленького Юру (мы взяли племянника), потом мою сестру Валю (сейчас — монахиня Виталия — прим.). Когда отец Виталий благословил меня иконой, я почему-то была потрясена.
Митя горит! Митя горит!» Старейшины ответили.
Позже мы снова собрались вместе и провели Реквием на могиле отца Андроника. Я помню, что в молодости я была хорошо одета и ухожена — Валя ездила за границу. Я носила нейлоновый шарф. Я плакала, а моя подруга Линда ходила вокруг могилы отца Андроника и говорила.
— Отец, Валя и Мотя плачут. Кто их духовный отец? — Отец молчит. Он снова говорит: «Отец, Варя и Мотя плачут.
— Отец, Валя и Мотя плачут. Кто их духовный отец?
— Отец! Митя в ударе! Митя в ударе!
Моя косынка загорелась от свечи — она сразу погасла, но осталась очень большая дыра. Потом я встретил Владыку Зиновия, который был в белой рясе.
— А что сказал вам отец Андроникос? — Он улыбнулся.
-Ничего, Владька.
Он отвел меня к иконе Смоленской Богоматери. На гробу лежал нейлоновый платок. Он взял его и накрыл меня им: — Давай, отдыхай.
-Сейчас вы должны отдохнуть.
Пророчество объясняет пророчество.
Когда отец Андроникос умирал, я просил: «Я спасу тебя, и я спасу тебя».
— «Я спасу тебя, и не дух твой». Я передаю тебя Божьей Матери, и Она будет вести тебя. Молодые лучше старых.
Поэтому мы были отцом и матерью младшего ребенка, родившегося в праздник Богоматери Феодоровской.
Я вверяю тебя Божьей Матери, и Она приведет тебя.
Тогда я подумал: «Я отдам тебя Божьей Матери, и Она приведет тебя ко мне». А со временем отец Гурий посадил в тюрьму других, но не меня и не Валю. Эти девочки (теперь уже шизофренички) спрашивали:.
— Отец, почему ты не стрижешь их волосы?
— Я не имею права стричь их волосы.
-Потому что их старейшины предали их Божьей Матери.
‘Почему ты ноешь! Скажи «да» быстро!»
В 1978 году, когда моего отца парализовало, отец Виталий приехал из Тбилиси, чтобы принять постриг с благословения архиепископа Зиновия. Он не соглашался в течение недели, потом позвонил мне:.
— Отец хочет дать мне завесу, но я не согласна. Что мне делать?
-Почему ты ноешь? — Я говорю. — Поторопитесь сказать «да».
Когда операция по удалению миндалин закончилась, я плакала всю дорогу к нему.
Он был так взволнован, что я даже не мог этого сказать: он был так взволнован.
Перед этим моему отцу приснился страшный сон. Его ноги были очень худыми и всю зиму были парализованы. Но отец Виталий сказал мне: «Он был очень болен, он был очень болен, он был очень болен.
— После тонзиллита он выздоровеет и сможет снова ходить.
Действительно, у нас уже была хижина, и отец сам переехал туда. И прожил он еще семь лет. И как только мы вошли в хижину, он обратился ко мне:.
— Серафим Саровский был в хижине!
— Он спросил меня: «Что ты делаешь; уже…».
И у него всегда была икона Святого Серафима Саровского. И он отвечал мне:.
-Какие мечты у вас были?
— Я видел три лица (ульи — коммент.). -Я видел три лица (улей — коммент.).
Я не знаю, почему он мне это сказал. Но мы привыкли к таким ответам, и все имело какой-то внутренний смысл.
«Твой отец был в хижине!
А перед смертью отец Виталий прислал ему посылку. В нем лежали спелые грецкие орехи и погребальные одежды. Это было для того, чтобы похоронить его.
Я лежала на диване в три часа ночи, как вдруг ко мне пришел отец Виталий, и я увидела его не во сне, а в своем сердце. Он ударил меня в левую часть сердца. Я вскочил и побежал в другую комнату. Моя сестра Мария спала. Я сказал ей:.
— Твой отец был в доме!
И он для меня, как я для отца: он для меня.
Но в ту ночь отца парализовало во второй раз, он пролежал там семь дней, а потом выздоровел. До последнего момента, пока он не очнулся, он не говорил, он молчал.
